Весь государственный аппарат России был захвачен большевиками и все, кто сопротивлялся им, были не то ярыми вандейцами, не то гарибальдийцами без энтузиазма. Эти повстанцы боролись за великодержавную Россию, в их представлении она оставалась прежней императорской Россией.
Взгляд на большевистский переворот, как на бунт, требующий обычных мер подавления, твердо укрепился не только у тех, кто вовсе отвергал революцию, но и у тех, кто утверждал ее. Это взгляд был причиною соединения тех, кого разделяла февральская революция. Оттого так робок был голос тех, которые хотели искренне пойти на удовлетворение запросов со стороны различных национальностей. Успешное продвижение Деникина не способствовало прояснению сознания и, усилив великодержавную и реакционную агрессивность, подготовило окончательный крах.
Великодержавное упрямство не было сломлено и тогда, когда армии быстро скатывались к Черному морю. С появлением Врангеля оно изменилось во внешних проявлениях и избрало путь притворства, взамен прямого насилия. Таким притворным актом была декларация от 20 июня 1920 года. практика крымского правительства раскрыла его лицемерие. Ген. Врангель, конечно, согласился бы на прокламирование федерации, разумея, однако, федерацию по-своему.
Но вопрос о федерации был уместен тогда, когда существовала Россия и было правительство; он стал нелепостью после того, когда Врангель пытался своей особой заменить Россию. С кем должны были федерироваться народы, создавшие собственные законные правительства?
Измученная войной и большевизмом личность искала выхода в двух направлениях — в проявлении жестокого разгула и забвении всех прежних уз и в заботах о сохранении основной ячейки человеческого общества. Взоры тех, кто поставил себе вторую задачу, обратились к защите родного очага, к организации узко- национальной обороны. И оказалось так, что национальный порыв консервативный в социальном укладе, встал на защиту личности, культуры и семьи, против интернациональной беспощадности.
Наиболее яркие черты старой государственной власти в России- отрицание личности и ее подавление и сопряженное с этим презрение к национальности- проявилось у большевиков с неслыханной силой в новых формах. Власть снова империалистична и притом для целей еще более ненавистных и непонятных народу, чем цели прежние. Отвращение, возбужденное прежней властью, безмерно усилилось по отношению к власти новой.
Раздавленные насилием великороссы утратили чувство государственности, украинцы и другие народы стали искать выхода в создании новой государственности.
Но отмеченные выше элементы разгула и разрушения, неизбежные спутники распада революции, не были, не могли быть заключены в этнографические границы, предшествующий исторический путь и ход революции были общими для народов, связанных прежней государственностью.
Борьба за национальное начало ведется и внутри этнических групп и сливается с борьбой за личность. Великороссия, в которой национальность наименее осознана, стала ареной величайшего морального опустошения.
С поднятием национального чувства может наступить освобождение личности. Развитие этого чувства, являясь базой, не составляет всего содержания борьбы. Не только на восточно-европейской равнине, но и во многих других странах очередной задачей человечества является защита личности от государства, ставшего его страшным врагом. Между молотом капитализма и наковальней большевизма гибнут миллионы жизней.
Горькие обиды в прошлом, величайшие страдания в настоящем и беспощадность, безмерное властолюбие и фанатизм чуждых народу стремлений привели к отрицанию государственности в России. Индивидуум отказался от государства, он бросился на защиту своего очага, своей личности, но, потеряв всякое участие в управлении государством, он оказался бессильным в защите себя и родного очага.
Естественный путь от индивидуума к обществу, от общества к национальному сознанию и от этого последнего к большому государственному союзу превратился в процесс обратного свертывания.
Между отвергнутым государством и отдельным очагом мысль человеческая останавливается на племенном союзе, ища в нем, среди своих кровных, защиты поруганных верований и разрушенных очагов.
Так растут и крепнут центробежные силы. Люди не могут более служить государству, все от них отнявшему и ничего не давшему. Они ищут спасения в образовании новых национальных единений.
Но сторонние силы того же порядка, который погубил Россию, не замедлили обнаружить попытку эксплуатировать национальные чувства для своих целей. Национальностям грозить новое рабство в обстановке гораздо более враждебной, чем та, от которой они ушли. Очередная задача — борьба с этими притязаниями. Эта борьба была бы облегчена сцеплением родственных единиц, но это сцепление невозможно при распадении центрирующего начала или превращении его в оружие угнетения, столь же страшное, как и зависимость от иностранцев. Только после того, как центробежный процесс завершится до конца, после того, как бывший центр и отделившиеся единицы укрепятся в своем стремлении, охранять основные начала гражданственности и национального быта, начнутся поиски путей для удовлетворения более широких задач в обширном государственном союзе.
Но и при всем том союз этот не может возникнуть на прежних основаниях, от него откажутся, если будет обнаружена попытка обратить его на служение прежним осужденным интересам.
РУССКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМИТЕТ —
ПРОГРАММНЫЕ СТАТЬИ ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ [1921 год]
Оглавление
Счет (Статья В. В. Уляницкого)
Вопросы национальной политики (Статья В. В. Э.)
Национальность и личность (Статья В. В. Уляницкого)
По другому пути (Статья Д. М. Одинца)
Экономическая сторона русско-польского сближения (Статья П. О.)
Пути экономического сближения (Статья П. О.)
Польша и русский Париж (Статья Д. В. Философова)
Расчленители и объединители (Статья Д. М. Одинца)
Еще о самоопределении народов (Статья Б. В. Савинкова)
О казачестве (Статья Б. В. Савинкова)
Об Украине (Статья Б. В. Савинкова)
О Белоруссии (Статья Б. В. Савинкова)
О национальных задачах (Статья А. Омельянова)
