Интересная дискуссия коллег @tyrasbaibak и @vostroge вызванная текстом антирусского философа Надточьего (это, кстати, его самохарактеристика, а не ярлык, причём, более честная, чем у т.н. «пострусских» Алтуфьева, которым было бы правильнее тоже называться так, но кишка тонка).
Так вот, теме деконструкции и реконструкции русского нами было посвящено немало и текстов, и специальный подкаст.
Если говорить о культурном измерении, то наше глубокое убеждение состоит в бесперспективности конструирования единого стандарта русского и необходимости перехода к «многорусью» не только по горизонтали (регионализм), но и по вертикали, то есть, если угодно, внутрирусскому мультикультурализму.
Потенциал русских языка и наследия высокой русской культуры достаточно высок, чтобы они выступали как своего рода клей или единая субстанция для всех русских субкультур или посткультур, позволяя опознавать их как части единого культурного пространства, пусть и конкурирующие между собой.
Будут ли все их носители сами себя идентифицировать как русские? Пожалуй, это и не нужно.
Характерным примером является тот же Надточий, который называя себя антирусским, а русских не иначе как рузкие, считая, что никаких русских нет, представляет интерес только в пространстве русскоязычной мысли как популяризатор в нем немецких или французских авторов, и вне его никому не интересен (даже у себя в Лозанне он преподаёт славистику).
И таких людей, объективно существующих в пространстве мысли и культуры на русском (если уж им поперёк горла название русские), ненавидя при этом русское, немало, что является свидетельством как раз зрелости этой русскоязычной «культуры» или назовите это как угодно, которая способна покрывать собой представителей самых разных взглядов, включая и отрицающих ее саму.
А вот другой вопрос — это сами русские. И здесь в рамках осмысления перспектив реконструкции русских представляет интерес такой термин как «новиоп», использование которого как раз и знаменует собой сознательное или подсознательное стремление разделить внутри этого условно русского условно культурного пространства тех, кто принадлежит к нему, не принадлежа, от тех, кто принадлежит ему полностью.
Термин хлёсткий и в последние годы вошёл в широкое употребление, но сущностно едва ли удачный и этимологически (предполагая наличие некой «общности», частью которой многие из таких «новиопов» вроде Надточьего себя точно не считают), и в силу его изначальной идеологической нагрузки, отождествляющей русское с дореволюционным русским, отделяя его от советского и постсоветского.
Куда точнее в этом смысле был термин, использование которого, в тч в русском национальном лагере, предшествовало внедрению в него «новиопов» — «русскоязычные».
Есть категория русскоязычных, не желающих быть и не являющихся ни в каком смысле кроме использования соответствующего языка русскими.
Сложнее с теми, кто позиционирует себя в качестве русских — писателей, мыслителей и прочих деятелей культуры — отрицая существование русских как этноса или пытающихся говорить от имени русских за него, не считая себя его частью.
Будем реалистами — окончательное решение проблемы такой по определению Гумилева химеры вряд ли возможно, потому что мы вошли в эпоху таких химер, называемую постмодерном.
Теоретически возможно другое — отделить от них собственно русских как этнос. Но лишь при одном условии — если его идентификация будет осуществляться не по культурным основаниям, а по генеалогическим: либо происхождению самого человека, либо его присоединению к кругу этого родства через брак и наличию такого происхождения у его потомков.
Вот от этой-то перспективы и корёжит идейных «новиопов», подсознательно понимающих, что на основе реального родства, в наши дни достоверно устанавливаемого генеалогическими и генетическими методами, может собраться значительная часть людей, которым для признания себя этническими русскими санкция этих «новиопов» как оценщиков и деконструкторов «русской культуры» будет не нужна. А самим им в таком случае только и останется, что скулить о «нацизме» и «расизме».
Тем не менее, надо понимать, что в силу многомерности понятия «русские» коллизия различных типов идентичностей, носители которых претендуют на него (в том числе посредством его отрицания) неизбежна.
Поэтому напомним столь же банальный, сколь и невостребованный пока ещё факт — до 1917 года этнонимом для тех, кого считают этническими русскими сегодня, было не «русские» как собирательный политоним, а «великоросс», «великороссы».
Вот в ключе такой самоидентификации с реконструкцией наполнения этого понятия его субстратным, племенным содержанием как объединения вятичей, словен, кривичей, мери, муромы, веси, голяди с варягами, и лежит решение проблемы реконструкции великорусов как этноса и его отделения от остальных «русскоязычных» и «новиопов».
Любое конструирование русского как нового культурного стандарта по определению будет уязвимо перед атаками культурных деконструкторов.
