«Как русский, выросший в Казахстане», Юнеман после распада СССР репатриировался в Германию.
Ну, не прижился в национальном государстве своих праотцов, бывает. Но это не даёт ему права требовать ликвидации национально-государственных образований тех, кто живет на землях своих праотцов в составе России.
И уж тем более не стоит ему, как и представителям других ДИАСПОР (Соловьеву, Симоньян и тд), выступать от имени русских в сложных вопросах их взаимоотношений с другими КОРЕННЫМИ НАРОДАМИ России.
Не надо думать, что указания на его происхождение и биографию имеют характер каких-то личных выпадов или тем более площадной ксенофобии.
Твоя национальность никого не интересует, пока ты сам не вторгаешься в сферу межнациональных отношений, тем более, таким образом, когда можешь наломать в них дров.
А наломать он их может в том числе по отношению к русским немцам, в отношении которых сейчас нет никакой аллергии, но она может появиться благодаря ему в том числе.
Русские могут особо не обращать на это внимания — им и вчерашнего молдавского безнационала Лорченкова через десять лет можно впаривать как «представителя русской национальной интеллигенции», но вот от представителей тюркских народов России и до этого приходилось слышать ропот недовольства из-за высокой концентрации среди высших управленцев Урала немцев: Паслер, Теслер, Россель, Франц, Берг и т.д.
Юнеман, конечно, слишком маргинален для этого, но если ему удастся реализовать свою мечту стать одним из фронтменов борьбы за ликвидацию республик в России, долгосрочные последствия от этого для русских немцев могут стать такими же, какими могут быть последствия бурной деятельности политического армянства для армянской диаспоры в России.
И чтобы закрыть тему с русскими немцами.
Пишущий эти строки является органичным германофилом, очарованным «сумрачным германским гением» настолько же, насколько ему чужд «острый галльский смысл».
Эта германофилия распространяется настолько далеко, что она позволила бы принять германское внешнее управление Северной Евразией, романтические аргументы в пользу которого ему понятны и близки.
Но романтика часто разбивается о правду жизни, и случай с германскими проектами в Северной Евразии именно таков.
Германцы упустили свой шанс создать устойчивые системы управления этим пространством дважды — в лице династии Ольденбургов как точки сборки германизированного правящего класса Российской империи и в 40-е годы прошлого века, когда у них был такой шанс.
Двух этих случаев вполне достаточно, чтобы убедиться в том, что эту миссию они не тянут.
Кто тянет? Это хороший вопрос, на который нет одного ответа на все времена, но для нынешнего он пожалуй таков, что никто. На годное управление этим пространством как единым целым не тянет никто, а потому при всех издержках этого сценария оптимально отграничить его от других извне (не в плане изоляции, а в плане прочного международного порядка) и разграничить изнутри (на основе концепции России регионов или соединенных политических наций).
Что касается немцев, к ним в целом существует неплохое отношение, несмотря на все превратности истории, как к эдаким Штольцам, которые привносят орднунг в пространство обломовщины (что, кстати, не всегда соответствует действительности).
Поэтому потенциал для самореализации в Северной Евразии у тех из них, кто хочет реализовываться в ней (что в принципе достаточно странно при наличии возможности делать это в успешной стране первого мира) есть. В силу чего технократы из числа русских немцев в ней могут быть весьма востребованы.
Но им при этом надо понимать, что сегодня это не германизированная Российская империя и не Третий Рейх, а пространство, в котором в результате провала их цивилизаторских проектов уже появились другие игроки в виде коренных народов, в ХХ веке, самоопределившихся как нации.
И попытки ярко выраженных русских немцев отобрать результаты этого самоопределения, выступая от имени русских, пользуясь тем, что последние в таком качестве ещё не самоопределились — это очень плохая идея для перспектив самих русских немцев, которые вполне могли бы приносить пользу и этому пространству, и себе.
Вот из этой не очень сложной диалектики им бы и следовало исходить.
Других диаспор, впрочем, это касается тоже.
