Пожарский такой странный — он задает вопрос развалится ли Россия и будет ли это хорошо вместо того, чтобы задать вопрос — а как она может не развалиться?

И тут ответов всего несколько.

1. При сохранении нынешнего режима.
2. При рождении внутри него хунты, которая отстранив нынешнюю власть, перехватит контроль над страной и осуществит перезагрузку отношений с Западом ценой «Брестского мира». По сути это модификация первого варианта.
3. При сносе/обвале режима и революционном переучреждении страны гражданской русской/российской нацией.

Так вот, первые два варианта обсуждать смысла нет, хотя мы еще к этому вернемся. Куда важнее обсудить перспективы последнего, потому что это сразу переводит разговор в принципиально иную плоскость, нежели та, в которую его пытаются увести Кынев, Пожарский и т.д.

А именно, сразу возникает ключевой вопрос от ответа на который и зависят его перспективы — есть ли не просто абстрактные «гомогенные русские», на которых уповают Кынев и Пожарский, не отличаясь в этом уповании от нынешнего режима, а есть ли ГРАЖДАНСКАЯ НАЦИЯ, русская ли, российская ли?

А если нет, каковы перспективы того, что она возникнет и сумеет с этой задачей справиться, то есть в случае обвала режима не допустить фактического и автоматического распада России, а переучредить ее?

Ведь неизбежность такого распада в данном сценарии проистекает из следующего ответа на этот вопрос — такой нации нет ни в наличии, ни на горизонте. А есть только гомогенный верноподданный народ, которым обеспечивается существование и нынешнего режима, и России под ним в нынешним формате. Но если он обрушивается, расклады начинаются совсем другие.

Тогда этот распад, конечно, пойдет не по красиво прочерченным границам, как мечтают идеалисты-деколонизаторы, а по ливийскому сценарию. Он же фактически знакомый нам по нашей истории сценарий гражданской войны начала XX века. Выходов из которой гипотетически может быть три:

1. Появляются новые большевики, которые сумеют собрать страну в новой форме и с новым содержанием, предугадать которые сегодня нельзя, так как пока никого на эту роль не просматривается.
2. Появятся русские Мустафа Кемаль и национал-республиканцы, которые сумеют в тех или иных границах условного этнотерриториального ядра нынешней России создать Русское государство, осуществив размежевание с теми частями и народами бывшей страны, которые из нее уйдут. И как это произойдет тоже будет решаться не картографами, а военными.
3. Такого русского Ататюрка не появится или он потерпит поражение — в том числе потому, что русские националисты не захотят идти на перегруппировку в национальное государство, а до последнего будут воевать за удержание и восстановление империи, как делали лидеры Белого движения. Так же как не появится новых большевиков или они тоже потерпят поражение.
   И тогда пространство нынешней России ждет разделение на новые фактические государства, что сумеют силой утвердиться на тех или иных территориях, опираясь на тот или иной фактор — региональный, национальный, конфессиональный, партийный, криминальный, отраслевой и т.п.

Причем, далеко не факт, что все или даже большинство этих государств будут международно признаны цивилизованным миром и станут его частью. Не исключено, что для того, чтобы иметь с ними дело в части транзита энергоресурсов, контроля над ядерным оружием и атомной энергетикой, выплат репарации, оказания гуманитарной помощи и т.п. международное сообщество загонит их в какое-нибудь Северо-Евразийское Содружество Государств.

И тут я собственно вернусь к вопросу о сохранении России в формате нынешнего режима и задам вопрос — что лучше, оно или этот последний вариант? И констатирую, что вопрос этот риторический, потому что вне зависимости от того, как мы на него ответим, прямиком к этому последнему варианту ведет именно сохранение, а точнее историческая агония нынешнего режима.

А это означает, что дальновидным людям не остается иного, как исходить из того, что распад России вполне реальная опция, как бы Кынев и Пожарский ни пытались его избежать, уповая на гомогенность русского населения.