Фиксация внутриполитических оснований русской радикальной политики подводит нас к постановке вопроса о ее внешнеполитических ориентирах. Именно так — постановке вопроса о ее ориентирах, потому что внешняя политика это удел состоявшегося суверенного субъекта, и пока русский радикальный субъект не состоялся, можно лишь рассуждать об этих ориентирах. Но рассуждения эти должны осуществляться именно отталкиваясь от зафиксированных внутриполитических оснований, так как национальной внешняя политика является только в том случае, если она подчинена целям внутренней политики, а не наоборот.
Но прежде необходимо определиться с самой категорией «внешней политики» русского радикализма. Потому что под ней мы будем подразумевать не только внешнюю политику в общепринятом смысле этого слова — политику внешнюю для страны, но и отношения с внешними (то есть, субъектами вовне) для русских как народа, русского общества, русского радикального субъекта. Это не является призывом к государственному разделению русских с другими народами России, но является констатацией того, что помимо общей внешней политики, которая в условиях федерации должна быть согласована ими, у каждого из них может быть своя политика по отношению друг к другу, не являющаяся внешней политикой в общепринятом смысле этого слова. К примеру, Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии есть единое государство, но даже на спортивных соревнованиях Англия и Шотландия, являющиеся его частями, играют каждая за себя, под своими флагами. Этот подход необязательно надо применять к спорту, но думается, что констатация русскими радикалами того, что они вступают в отношения с другими народами России как представители русского народа, признавая за ними право на такую же самостоятельность, только сделает эти отношения честными и транспарентными. Об общих же принципах этих взаимоотношений уже говорилось ранее.
Итак, порассуждаем о внешнеполитических ориентирах русского радикализма, исходя из уже сформулированных его внутриполитических основаниях.
- Отношение к Западу
Отношение к Западу как глобальному феномену для русских радикалов определяется соотношением краткосрочных и долгосрочных задач и факторов.
Краткосрочные задачи русских радикалов совпадают с краткосрочными задачами русских внесистемных либералов и всех оппозиционеров, разделяющих программу-минимум по демонтажу существующего режима и восстановлению попранных им основ конституционного строя РФ, начиная с обеспечения прав и свобод человека и гражданина, заканчивая возрождением полноценного общественного плюрализма, политической конкуренции, парламентаризма, федерализма, местного самоуправления. Это та программа-минимум национальной революции без реализации которой говорить о чем-то большем не имеет смысла.
И эта программа, безусловно, предполагает взаимодействие русской оппозиции с теми силами глобального Запада, которые по своим соображениям готовы содействовать смене режима в России будь то посредством подрыва его экономических возможностей (санкции) или поддержки российской оппозиции (медиа, убежища, предоставление площадок и т.д.). Почему речь идет о взаимоотношении именно с Западом? Потому что ни одна незападная (в той или иной степени) страна на данный момент не будет открыто содействовать российской оппозиции, руководствуясь в отношениях с Россией классическими вестфальскими принципами невмешательства в ее внутренние дела.
Тем не менее в отношениях с Западом у русской оппозиции могут быть две линии поведения. Первая — взаимодействие на этапе не только борьбы против нынешней власти, но и политической реконструкции страны в будущем, проще говоря, получение в этом поддержки, если таковая будет предложена, за которую платится четко оговоренная цена. Такой ценой является отказ будущей России от экспансионистской и террористической внешней политики нынешнего режима, представляющей угрозу интересам ее соседей и партнеров, возвращение к духу и букве международного права, выход из всех конфликтов, порожденных или усугубленных нынешним режимом, переход от конфронтации с внешним миром к сотрудничеству с ним при сохранении независимости страны. Вторая — отказ от национального суверенитета и передача страны под внешнее управление того или иного «Обкома» и его «эмиссаров», которые будут переделывать страну и ее народы под свое «единственно верное учение».
Первое является подходом национальной оппозиции, второе — глобалистской оппозиции. И после достижения или даже уже в процессе достижения общей программы-минимум могут разойтись пути не только у них, но и в их отношениях с западными партнерами. Если глобалисты, эмиссарами которых в России являются «прогрессивные» силы (либералы), будут настаивать на идейной, культурной и политической гегемонии в стране западного прогрессивного глобалистского проекта, то национальные силы будут настаивать на таком сотрудничестве, при котором Россия будет иметь внутреннюю свободу, в частности, ориентируясь на те части Запада, которые также будут стремиться отстаивать принципы свободы — как внутри своего общества, так всей нации.
2. Отношения с Востоком
Прежде, чем говорить об упрощенной схеме «Запад — Восток», надо напомнить, в каком смысле о различении между ними сегодня можно говорить, а в каком нет.
Если речь идет о глобальной цивилизации, которая на самом деле одна вопреки иллюзиям адептов теории «культурно-исторических типов», то реальной альтернативы Западу как такой цивилизации в данный момент нет и в обозримом будущем не предвидится. То, что порой приводится в качестве успешной альтернативы западной модели, будь то Япония, Корея, Турция и т.д., является не более, чем ее субверсией, в то время как действительные альтернативы западной цивилизации вроде КНДР, Ирана или ИГИЛ раз за разом доказывают свою неэффективность.
Другое дело, что внутри глобальной западной цивилизации, во-первых, выделяются Запад как ее ядро в культурно-историческом смысле, то есть, страны романо-германской культуры, и инкорпорированные им в нее страны и народы, во-вторых, партии или клубы с разными взглядами на ее прошлое, настоящее и будущее. Ведущей из таких партий является глобальная либеральная (в смысле «прогрессивных ценностей») партия, штабом и центром генерирования политики которой является, конечно, Запад в узком смысле этого слова, а точнее, те его части, которые ей удается завоевать. Позиции подлинно консервативых («традиционных») сил внутри западного ядра, напротив, слабы, поэтому объективно надежды этой партии в глобальном масштабе могут быть связаны с Востоком как периферией западной цивилизации, начиная с восточных частей Европы, заканчивая странами малой, южной и восточной Азии.
С этой точки зрения, для будущей национальной России отношения с «Западом» будут настолько же важны тактически, насколько же стратегически для нее будут важны отношения с «Востоком», если она будет пытаться защитить свою общественную и национальную свободу от либеральных глобалистов.
3. Наш внешний «ближний Восток»
При наличии внутри Востока разных центров силы, на которые в своем противостоянии либеральному Западу хотели бы опереться его русские противники, возможности союза с теми или иными из них будут определяться характером той политики, которую русские собираются проводить.
Органическим единством внутренней и внешней политики отличается нынешний режим, превращающий Россию в саттелита и подобие Китая. Желание тех, кому это не нравится, в будущем найти альтернативы Китаю в лице Японии или Южной Кореи являются вполне обоснованными, но лишь в контексте локальной геополитики России на Дальнем Востоке, но не в качестве глобальной альтернативы, которой эти страны для нее стать не в состоянии. Такой альтернативой не станет и Индия — способная быть региональным экономическим партнером, из-за отсутствия у нее культурной и демографической опоры в России и географической зоны соприкосновения с ней она не будет способна оказывать на нее влияние, усиливающее ее иммунитет перед глобальной либеральной партией.
Кроме того, когда речь идет о совпадении целей внутренней и внешней политики или зазоре между ними, имеются в виду внутриполитические обстоятельства, позволяющие или непозволяющие тому или иному русскому субъекту вести ту или иную внешнюю политику. С этой точки зрения, надо понимать, что возможностями проводить имперскую внешнюю политику, предполагающую создание союзов для противодействия тем или иным геополитическим игрокам, могут обладать только две русские силы: 1) нынешняя власть, опирающаяся на Китай, или 2) эволюционно вызревшая из нее либеральная власть, получившая право на противодействие игрокам второго порядка вроде Польше или Турции, в обмен на принятие глобалистской либеральной гегемонии и ее насаждение в России. Любая власть, родившаяся радикальным путем, будет лишена такой возможности, ибо неизбежно столкнется с центробежными процессами и необходимостью реинтеграции регионов прежде всего самой РФ и ее перезагрузки, что лишит ее возможности вести имперскую политику и сделает заинтересованной в замирении прежде всего со своими соседями, которые в имперской парадигме воспринимаются как конкуренты.
Если складывать воедино все описанные пазлы, как то совпадение целей противостояния глобальной либеральной гегемонии, географическое соседство и культурно-демографическое присутствие, то внутри Востока радикальная русская политика сможет опереться главным образом на два центра, которые традиционно были противниками Российской империи: собирательную Речь Посполитую в виде Польши, Украины, стран Балтии, в будущем Беларусь, а также Турцию. При этом надо понимать, что и те, и другая каждые по-своему являются уязвимыми перед глобальным либеральным проектом — консервативные силы в восточноевропейской периферии будет пытаться доломать западный мейнстрим, а в Турции кемалисты, которые могут придти на смену нынешней власти в случае провала ее внешней и внутренней политики. Тем не менее, именно два этих полюса являются ближайшим для нас и важнейшим для нас в радикальной перспективе Востоком — нашим «Ближним Востоком».
4. Наш внутренний Восток
Наконец, говоря о России и русских в радикальной перспективе, необходимо признать ограниченность сил самих русских, которым придется иметь дело с другими народами, а также верно оценить соотношение внутрирусских сил, которое сложится в такой ситуации.
Надо понимать, что в случае крушения существующей имперской системы — а это и есть радикальная перспектива — вместе с ней будет дезорганизован весь имперский русский консерватизм. Этот крах может вызвать к жизни мощный имперско-консервативный реваншизм, однако, несовпадение его амбиций и его реальных возможностей — куда большее, чем у нынешней власти, лишь приведет его к политическому краху. В таком случае внутри русского общества реальные перспективы могут оказаться либо у русских либералов, либо у тех русских консерваторов и традиционалистов, которые откажутся от имперской парадигмы и благодаря этому смогут заключить союз с внешними и внутренними силами, заинтересованными в противостоянии глобалистскому либерализму.
Что касается внутренних сил, то очевидным обстоятельством является то, что значительная часть коренных нерусских народов России, состояние которых также не стоит идеализировать, куда в большей степени, чем русские, сохраняет традиционные установки и иммунитет к бацилам глобалистского либерализма. Наступление последнего на них также будет осуществляться и уже осуществляется, а его успеху будет способствовать то этнополитическое обстоятельство, что в прогрессивных либералах представители этих народов будут видеть защиту от русского имперского консерватизма. В таких условиях у русских консерваторов не останется ни малейших шансов сопротивляться глобалистскому либерализму, однако, эта ситуация изменится для тех из них, кто откажется от имперского консерватизма и встанет на палеоконсервативные антиимперские позиции — если их будет достаточное количество и они сумеют состояться как реальная сила.
Нравится это кому-то или нет, в масштабах России главным оплотом консерватизма среди коренных нерусских народов являются прежде всего исторически мусульманские народы. Для любого имперца это является поводом для сохранения империи с целью удержания их в узде, но тем, кто не хочет сохранять империю, но при этом не может примириться с указанным этнополитическим фактом, лучше сразу взять курс на отсоединение от североевразийского пространства чисто русских западных регионов с дальнейшим вступлением таковых в союз с восточноевропейскими соседями. В стратегической перспективе единственным неимперским способом сохранения континуума Северной Евразии при одновременном сохранении его независимости от глобалистского либерализма, является консервативных союз неимперских русских прежде всего с автохтонными мусульманскими народами РФ.
Говоря еще конкретнее, русской радикальной и палеоконсервативной политике стратегически необходим союз в первую очередь с тюркскими народами, в большинстве, но не всегда мусульманскими. Среди коренных народов России есть разные этнические блоки — и угро-финский, и автохтонно-кавказский, и монгольский, однако все указанные так или иначе находятся на ее краях и только два образуют этногеографический континуум РФ — Северной Евразии: русские и тюрки, начиная от тюркского клина Северного Кавказа через ногайские степи Ставрополья в Астрахань, далее в Татарстан, Чувашию, Башкирию и через татарские и башкирские поселения Урала и Сибири в Якутию и Хакассию. Позиции этого фактора будут объективно усиливаться, и русским, если они не хотят играть в России роль евреев в Палестине или белых в апартеидовской ЮАР необходимо принять этот фактор и опереться на него в своей внутренней и внешней политике. В последней это позволит создать стратегический союз с Турцией, которая, конечно же, не имеет никаких территориальных притязаний к РФ (или той же Украине), а наоборот может сыграть стабилизирующую роль в противостоянии ее народов, прежде всего русских и местных тюрок, тем региональным вызовам, которые до сих пор сдерживались русской имперской политикой. Поэтому для русских консерваторов, не желающих ни продолжать пятисотлетнюю имперскую политику, ни превращаться в дубинку глобалистского либерализма, ни жертвовать Северной Евразией ради отсоединения от нее и присоединения к Восточной Европе, альтернативы стратегическому русско-тюркскому взаимодействию внутри России и за ее пределами нет.
5. О принципах и границах
Естественно, говоря о любом взаимодействии — с Западом или Востоком, мы говорим о нем с русских позиций, потому что в ином случае речь идет уже не о русской политике, а политике растворения и анигиляции русских в том или ином проекте.
Принципы внешней политики русского радикализма, вытекающие из его внутриполитических оснований, предполагают взаимовыгодное сотрудничество суверенного государства Российская Федерация в его международно признанных границах с другими странами, а внутри нее при обеспечении равноправия для всех граждан и защите прав национальных меньшинств превращение в национальной дом коренных, самоопределяющихся в ее составе со своими землями народов, включая и русский народ, который должен как очертить в ней свои этнические регионы, так и зафиксировать присутствие в качестве этнического сообщества в регионах иноэтнических, по крайней мере в тех, в которых русские захотят оставаться.
Перспективы такой политики будут зависеть от того, состоится ли русская субъектность не как субъектность государственная, религиозная или гражданская, точнее, не только как она, но и внутри нее как субъектность этническая, базирующаяся на трезвой оценке своих состояния, сил и перспектив.
