I
Опубликованные акты о соглашениях между Русским Политическим Комитетом, с одной стороны, и Украинским Правительством и Белорусским Политическим Комитетом, с другой стороны, являются, вне всякого сомнения, актами исключительного значения. Смысл этих актов не исчерпывается конкретным их содержанием и приобретает широкий принципиальный интерес, открывая новую страницу в развитии русской национальной политики.
Никто не станет отрицать, что в этих актах мы имеем дело с крутым поворотом в этом направлении, но несомненно и то, что они открывают совершенно новую перспективу для политической активности. И тот факт, что оба эти соглашения подписаны Русским Политическим комитетом, действующим на территории Польши, придает им особенную принципиальную значительность. Здесь есть какая-то историческая логика, что именно на польской земле группа русских политических деятелей ступила на новый путь в вопросах национальной политики, — ибо русско- украинское и русско- белорусское соглашение выросло на основах упрочившихся русско- польских отношений. Это не историческая случайность, что первые реальные шаги в новом направлении национальной политики были сделаны на польской земле: все это тесно связано, как бы подготовлено историей национального вопроса в России до революции. Мы видим доброе предзнаменование для нового курса в национальной политике как раз в том, что он вырос на основе добрых русско- польских отношений.
Но одно заключение соглашения, хотя бы и ответственными политическими группами, еще не придает им полной силы: необходима еще рецепция этих соглашений в широких общественных и народных кругах. Вне этой рецепции всякие соглашения могут иметь лишь временное значение, теряя постепенно свою авторитетность и силу. С этой точки зрения работа, проделанная Русским Политическим Комитетом и закончившаяся рядом соглашений, должна быть продолжена русским политическим мыслящим обществом, русской прессой. Кто верит в правильность нового курса в вопросах национальной политики, должен смело и решительно стать защитником его, должен продолжить работу Политического Комитета и помочь рецепции заключенных соглашений. В данном случае мы как раз встречаемся с рядом очень серьезных препятствий, которые не только затрудняют для русского общества и народа рецепцию соглашений, но которые тем самым ослабляют значение этих соглашений с другой стороны. Для национальных групп особенно ясны и памятны все эти «провалы» в политической психологии русского общества; мы не боимся сказать, что считаем неизбежными сомнения со стороны национальных групп в том, будут ли усвоены и приняты широкими русскими кругами только что достигнутые соглашения. Старая Россия исчезла, новая Россия переживает мучительнейший революционный процесс, сдавленная неслыханной тиранией, она все же внутренне обновляется, и конечно, решающей силой в новой России, когда она восстанет свободная и могучая, будет не тот исторический опыт, который переживаем мы, выброшенные волной эмиграции, — а тот, который переживает Россия там- за кордоном. В этом смысле даже ближайшее будущее в русской политике (когда для нее придут дни свободного выявления), остается неясным и даже загадочным, чем, конечно, часто и спекулируют политические прожектеры. Вот эта неясность того, какой будет Россия, когда она выпрямится свободно во весь свой могучий рост, и составляет одну из основных причин в колебаниях т. наз. Русской политики у великих держав. Все понимают, что надо считаться с Россией именно той, какая «отстоится» после великого землетрясения, ею пережитого, но никто не может с уверенностью сказать, какой именно будет Россия. Если эта историческая неясность колеблет политику даже у великих держав, то тем более это понятно у малых народов, связанных с Россией. Они тоже имеют в виду ту новую Россию, которая определится в итоге ее революции и борьбы за свободу,- и с этой точки зрения первостепенное значение приобретает как раз именно рецепции тех или иных политических актов, политических соглашений.
Мы держимся убеждения, что в отмеченных нами соглашениях Русским Политическим Комитетом взят верный курс в национальной политике и думаем, что этот курс будет исторически оправдан в недалеком будущем. Два момента кажутся нам решающими в этом отношении: с одной стороны, развитие и уроки национальной политики в России как дореволюционной, так и Советской, а с другой стороны, отношение Украинского Правительства и Белорусского Политического Комитета к делу освобождения России от советского ига. Углубившись в эти стороны дела мы убедимся в том, что Р. П. К. удалось наконец взять верный курс в национальной политике. Мы видим в этом огромную заслугу Р. П. К., ибо по нашему убеждению вне правильной постановки национального вопроса мы не можем подойти успешно к делу возрождения России от ига, под которым она находится.
К анализу двух отмеченных моментов в вопросе о ценности и исторической целесообразности заключенных соглашений мы и обратимся.
В национальной политике дореволюционной России надо строго различать два различных ее фактора: с одной стороны, правительство и примыкавшие к нему круги, с другой стороны- русское общество и русский народ. Эти два фактора действовали совершенно самостоятельно и часто противоположно друг другу, хотя и сходились в общей руководящей идее, которая является продуктом всей русской истории,- идеи единства России. Но в том то и дело, что понятие «единства» было различно у двух исторических сил, действовавших в России: правительство и круги, к нему примыкавшие, понимали единство России внешнее и механически подавляли все попытки отдельных народностей, входивших в состав России, отстоять свои права. Со второй половины XVIII века- и это совпадает с усилением немецкого влияния на русскую внешнюю и внутреннюю политику- стремление к внешней унификации России приобретает вполне определенный характер. XIX век дал нам яркую картину все усиливающегося централизма и систематической борьбы со всеми попытками отдельных народностей отстоять культурную самобытность и политическое своеобразие. Русская внутренняя политика в Финляндии, в Польше, в Украине принимает характер нестерпимой русификации; во второй половине XIX века нарождаются уже настоящие правительственные партии, поддерживающие узкую политику правительства. Этот официальный курс развивался все сильнее и ярче и подготовил тот внешний развал Российского государства, свидетелями которого мы являемся. Отстаивание культурной самобытности и политического своеобразия неизбежно окрашивалось ненавистью к централистическим и унификационным замыслам правительства. С большей или меньшей силой внутри отдельных народностей, населявших Россию, развивались местные народные движения, немедленно вызывавшие подозрительность правительства, в силу чего все это развитие местных национальных движений шло под знаком борьбы с правительством, под знаком оппозиции ему. Ко времени великой войны положение стало настолько острым, нелепая политика правительства настолько раздражала и оскорбляла эти национальные движения, что уже тогда здание русской государственности стало колебаться. Прочности в этом здании уже тогда не было, так как власть сумела всюду обострить и болезненно задеть развивавшиеся национальные движения. Когда разразилась война, уже тогда многие русские круги с горьким недоумением констатировали, что внутреннее расслоение в России зашло слишком далеко, что отдельные национальные группы теряют чувство связи со всей Россией, перестают дорожить этой связью. Обвинения в «сепаратизме» не сходили со страниц правительственной печати,- и русское общество, как бы застигнутое врасплох, часто не могло понять тех или иных национальных движений, считало их мелким провинциализмом или даже подлинным «сепаратизмом». Революция, освободившая Россию от полицейского режима, неожиданно вскрыла все то, что накоплялось в недрах национальных групп,- и русское общество с каким-то ужасом и страшной горечью стало убеждаться, что Россия «расползается» и распадается.
Психологию русского общества и народа не понять, если не иметь в виду идею единства России,- этой идеей живет и общество, и народ; но нужно отдать себе ясный отчет и в том, как понимал и понимает и народ, и интеллигенция- это единство. Если правительство стремилось- особенно со второй половины XVIII века- к унификации и централизму, то русскому народу в целом это было всегда чуждо. Ранняя Русь знала отдельные народоправства, областные культуры,- и это уважение к самобытным культурам сохранилось в русском народе и интеллигенции до самого последнего времени. Русскому народу и его интеллигенции всегда был чужд шовинизм,- наоборот- русскую культуру не раз укоряли в слабом развитии национального чувства, в преданности «всечеловечеству». Вопреки правительству, в прямой и упорной борьбе с ним, русская интеллигенция относилась бережно к национальным движениям- и в этом заключалась главная творческая сила русской культуры, ее внутренняя притягательность. В течении XIX века развернулась во всем своем блеске русская культура, в созидании которой постоянно принимали участие представители самых различных народностей, входивших в состав России,- и именно эта внутренняя притягательность русской культуры создала духовное единство России. Если политика правительства, в стремлении к унификации, подтачивала единство России, то творческая работа русского народа и его интеллигенции, поддерживая национальные группы в общей борьбе с правительством, созидала иное- более глубокое, духовное, подлинное единство России.
Таким образом, в национальной политике дореволюционной России мы находим два противоположных течения: одно стремилось к чисто механической унификации и тем в сущности потрясало русский государственный организм, подготовляло внешний распад России, другое, одушевленное той же идеей единства, но понимавшее его в ином смысле, работало над внутренним сближением народностей, созидало русскую культуру, как общий ствол, от которого должны разрастаться отдельные побеги. То, что русская интеллигенция, творившая русскую культуру, работала сама в политическом подполье,- помешало ей осознать в терминах государственной и политической жизни то, чем фактически она одушевлялась,- и нужны были тяжкие испытания, чтобы в русской интеллигенции и народ исчезли отзвуки внешнего централизма и унификации. Не будем говорить, что этот последний процесс закончен,- но он идет, и чем дальше, тем ярче. Вы найдете и в наши жуткие для России дни немало шовинистических централистов,- я даже думаю, что, как известное течение, они будут всегда,- но в недрах русского общества (там, за кордоном) и даже в недрах нашей эмиграции все яснее, все настойчивее выступает сознание, что подлинное единство России определяется не внешним централистическим однообразием, что распавшаяся на ряд самостоятельных и свободных единиц Россия внутренне, духовно не только не утеряла своего единства, но, найдя для него соответственную государственную форму, вновь выявит свое единство. Этот сдвиг в сторону «федерализма» (если можно этим словом охарактеризовать всю полноту фактов, которые я имею в виду) произошел в русском народе и его интеллигенции,- и если этот сдвиг дает о себе знать порой лишь частично, то этим нисколько не умаляется значение перелома, произошедшего в русской душе. Смысл этого перелома заключается в том, что чисто духовное, внутреннее понимание единства, которое всегда было основной творческой силой русской культуры,- что оно в наши дни решительно и окончательно освобождается от централистических и унификационных ассоциаций, которые были навязаны внешним ходом русского исторического процесса.
Русская душа обновляется во дни тяжкого испытания,- искупая своими страданиями грехи недавнего прошлого. И если здесь, вне России, вы это найдете не у всех, встретите редко,- то там, в глубине России, любовь к родине окончательно освобождается от централистических идей.
Россия глядит в сторону свободного сотрудничества всех народов, ее населяющих, она ищет духовного единства, но и свободы развития для отдельных национальных групп. Таковы пути развития новой России,- и то, что принесла советская национальная политика, только подкрепляет правду этих новых путей…
III
Советская национальная политика полна тех же глубоких и нестерпимых противоречий, как и экономическая и социальная политика Советской Республики. С одной стороны большевиками был провозглашен принцип безусловного самоопределения всех народностей вплоть до права отделения от России, а с другой стороны- преследование национальных движений никогда еще не доходило до таких форм, в какие оно вылилось в советском режиме. Теоретически в Советской России провозглашен принцип федерации, так что Российское государство именуется «федеративная республика»; на бумаге существуют около 15 «свободных советских республик», входящих в состав России. Но фактически все эти «свободные» республики являются жалкой бутафорией, которая едва ли кого-нибудь может еще ввести в заблуждение. Национальные движения в Советской России так же подавлены, как подавлена всякая самостоятельная, свободная мысль, как подавлена всякая независимая активность, частная инициатива,- и этот гнет бесконечно превосходит все, что имело место в самые мрачные эпохи старого режима. Но мало того, что советский режим, осуществляя идеи III-го интернационала, подавляет всякие попытки к национальному освобождению, к национальной самобытности,- он пытается играть на шовинистических чувствах, и в своей борьбе, напр., с Украиной всячески раздувал шовинизм в красной армии. Советский режим, как в других отношениях, так и особенно в вопросах национальной политики, представляет «кривое зеркало» старого режима, есть своеобразный- грубый, шовинистический империализм наизнанку.
Еще недавно различные народности, отделявшиеся от России, надеялись, что советскому режиму будут совершенно чужды методы агрессивного национализма,- еще недавно пылкие головы в разных местах серьезно верили в возможность сочетать социальный максимализм с национальным движением. Но они на горьком, незабываемом опыте убедились и еще и ныне убеждаются, что коммунизм действительно несоединим ни при каких условиях с национальным движением.
Ярче всего, более всего переживала это и переживает сейчас Украина, в которой несколько раз вспыхивала иллюзия, что национальное украинское движение может найти мирный modus vivendi с советским строем. Но итоги всех этих экспериментов налицо: советская Украина есть чистейшая фикция, и все, что есть живого, творческого в Украине, все это связало свою судьбу с антибольшевистскими, ныне закордонными и национальными организациями.
Советская национальная политика есть самая циничная и недостойная игра, более отвратительная и более пагубная, чем гнет старого режима, который давил физически, но не растлевал народную душу. Советская национальная политика есть подлинный обман, и надо только удивляться, как лживым словам, сей бутафории советской власти еще верят кое-где люди, глубоко преданные делу национального возрождения. Коммунизм ведь отрицает национальное движение в самом его существе,- но и обратно: у коммунизма есть один настоящий и глубокий враг в системе исторических сил, действующих в современной Европе — это национальное сознание, национальное чувство. Лишь в нем без остатка растворяются и совершенно исчезают яды, которыми отравляет коммунизм,- и истинной силой, которая когда- либо сокрушит коммунизм, будет национальное возрождение.
На территории бывшей России все сильнее и сильнее разгораются национальные движения, и в этом нельзя не видеть начало оздоровления того могучего организма, который мы зовем «Россия». Да, в отдельных национальных движениях возрождаются не только отдельные народности, но в них и через низ возрождается Россия. Это не всегда сознают, часто не хотят сознавать вожди национальных движений, но логика исторического процесса непобедима и неустранима. Возрождение отдельных национальных государственных образований невозможно без возрождения всей России,- поэтому пока существует советский строй в центральной России,- до тех пор государственное и национальное развитие народов, обособившихся от России, совершенно невозможно. Еще недавно национальные движения развивались под знаком отделения от России, под знаком равнодушия к советской России. Тяжелый исторический опыт все более убеждает в том, что на этом пути невозможно свободное и творческое развитие народов, входивших ранее в состав России. Вот отчего всюду начинают сознавать, что действительное освобождение, действительный национальный расцвет возможен лишь при возрождении России, при освобождении ее от советской тирании. Национальные движения ищут сближения с антибольшевистскими течениями,- и этот сдвиг в политическом сознании национальных групп вместе с тем уклоном в сторону федерализма в русском народе и интеллигенции, о котором я упоминал раньше, и образуют почву для взаимного понимания и сближения, определяют пути национальной политики в России и русской политики в национальных группах.
РУССКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМИТЕТ —
ПРОГРАММНЫЕ СТАТЬИ ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ [1921 год]
Оглавление
Счет (Статья В. В. Уляницкого)
Вопросы национальной политики (Статья В. В. Э.)
Национальность и личность (Статья В. В. Уляницкого)
По другому пути (Статья Д. М. Одинца)
Экономическая сторона русско-польского сближения (Статья П. О.)
Пути экономического сближения (Статья П. О.)
Польша и русский Париж (Статья Д. В. Философова)
Расчленители и объединители (Статья Д. М. Одинца)
Еще о самоопределении народов (Статья Б. В. Савинкова)
О казачестве (Статья Б. В. Савинкова)
Об Украине (Статья Б. В. Савинкова)
О Белоруссии (Статья Б. В. Савинкова)
О национальных задачах (Статья А. Омельянова)
