
Борьба за личность и нацию
Наиболее яркие черты старой государственной власти в России — отрицание личности и ее подавление, сопряженное с этим презрением к национальности — проявилось у большевиков с неслыханной силой в новых формах. Власть снова империалистична и притом для целей еще более ненавистных и непонятных народу, чем цели прежние. Отвращение, возбужденное прежней властью, безмерно усилилось по отношению к власти новой.
Раздавленные насилием великороссы утратили чувство государственности, украинцы и другие народы стали искать выхода в создании новой государственности.
Но отмеченные выше элементы разгула и разрушения, неизбежные спутники распада революции, не были, не могли быть заключены в этнографические границы; предшествующий исторический путь и ход революции были общими для народов, связанных прежней государственностью.
Борьба за национальное начало ведется и внутри этнических групп сливается с борьбой за личность. Великороссия, в которой национальность наименее осознана, стала ареной величайшего морального опустошения.
С поднятием национального чувства может наступить освобождения личности. Развитие этого чувства, являясь базой, не составляет всего содержания борьбы. Не только на восточно-европейской равнине, но и во многих других странах очередной задачей человечества является защита личности от государства, ставшего его страшным врагом. Между молотом капитализма и наковальней большевизма гибнут миллионы жизней.
…Национальностям грозит новое рабство в обстановке гораздо более враждебной, чем та, от которой они ушли. Очередная задача — борьба с этими притязаниями. Эта борьба была бы облегчена сцеплением родственных единиц, но это сцепление невозможно при распадении центрирующего начала или превращении его в оружие угнетения, столь же страшное, как и зависимость от иностранцев. Только после того, как центробежный процесс завершится до конца, после того, как бывший центр и отделившиеся единицы укрепятся в своем стремлении охранить основные начала гражданственности и национального быта, начнутся поиски путей для удовлетворения более широких задач в обширном государственном союзе.
Но и при всем том союз этот не может возникнуть на прежних основаниях, от него откажутся, если будет обнаружена попытка обратить его на служение прежним осужденным интересам.
Шовинизм и свобода народов
На знаменах армий Колчака и Деникина крупными буквами были написаны слова «единая неделимая» в жертву этим словам было принесено много жизней и немало симпатий. Невозможными оказались соглашения с украинцами, расстраивались отношения с другими национальностями, входившими в состав бывшей императорской России, и даже Кубань, никогда не тянувшаяся в сторону «самостийности», подозрительно оглядывалась на центры новой военной политики.
…Нас, великороссов, около 100 миллионов и мы можем мобилизовать громадную армию. Поэтому мы не великороссы, а русские. Украинцев всего 40 миллионов. Поэтому они не украинцы, а «хохлы». О других говорить нечего. Ясно, что нет финляндцев, а есть «чухонцы», что не армян, а есть «армяшки» и т. д. Так принято думать, так принято говорить. Те, кто защищает «единую, неделимую» и те, кто высказался за «федерацию» в одном отношении согласны между собой: есть русские и есть инородцы, причем, русским в силу их многочисленности принадлежит неотъемлемое право «тащить и не пущать». Как «тащить» и как не «пущать» — вопрос другой. Деникин будет тащить в сторону «единой, неделимой» и «не пущать» говорить на родном языке, твердо памятуя заветы Николая II. Авксентьев будет «тащить» в сторону «федерации» и «не пущать» жить по своей, а не великорусской воле, в сущности тоже твердо памятуя те же заветы. Ни Деникин, ни Авксентьев чужой свободы не уважают, права на свободу за другими народами не признают. Не от того ли, что ни тот, ни другой не сумели отстоять свободы России?
Мне скажут: государственность. С точки зрения старорежимной, с точки зрения государственности как географического понятия я возразить ничего не могут. Да, государственность русская, заключенная в границы до 1914 года, исключает свободу народов. Да, каждый должен сделать отчетливый выбор: что для него дороже — «Привислинская губерния» или утверждение естественных перав человека, в том числе на независимое бытие своего народа. Деникин и Авксентьев свой выбор сделали. Но не следует забывать, что выбор этот едва ли совпадает с желаниями эстонцев, латышей, литовцев, белорусов, украинцев, грузин, армян, донских, кубанских и других казаков. Но кроме старорежимной, географической точки зрения на государственность, есть точка зрения демократическая…
Русские патриоты-демократы и самоопределение
Есть люди, в полной мере заслуживающие название русских патриотов и демократов. Они понимают, что нельзя вернуть старое, что новая Россия может быть только демократической страной, что пора кастовых привилегий миновала, что земля должна отойти к земледельцу, что воля народа есть тот главный фундамент, на котором будет строиться будущее. Но есть нечто, что этим демократически настроенным патриотам так же чуждо, как было оно чуждо и царским слугам, и Петру Струве, и военным вождям, которые еще так недавно пытались завоевать Россию.
Для этих патриотов есть слово, которого они не переносят. Это слово «самостийность». Слыша его, они немедленно начинают заклинать: «не расчленяйте Россию!» Когда русская организация открыто признает самостоятельность Украинской Республики или независимость Кубани, они заявляют: «этого не может быть», «русский патриот не может верить во все эти петлюровские самостийности».
Тем не менее, существует группа тоже русских патриотов и тоже демократов, которая думает иначе и не только думает и говорит, но и действует. Эта группа искренне и открыто признает и Украинскую, и Белорусскую, и Кубанскую, и всякие иные «самостийности» и признавая эти «самостийности», не маску на себя надевает, не по подложному паспорту живет, а исповедует свой действительный и подлинный символ веры во имя своей же родины и ее долгожданного возрождения.
Федерация, конфедерация, союз
…Конечно, быть может, еще в недалеком прошлом слово «федерация» явилось бы желанным лозунгом освобождения. Этого не случилось, не случилось в значительной степени по вине тех, которые и тогда запоздали, и тогда заклинали федералистов словом «автономия». Теперь самый лозунг «федерация» знаменует уже не свободу, а притеснение и притом не только для убежденных и принципиальных самостийников во что бы то ни стало, но и для всех тех, кто не отрицает в принципе возможность федерации, но желает оставить за собой право свободно, и независимо от заранее предрешенных форм, выразить свою волю, кто готов договариваться, но желает это делать только, как равный с равным и вольный с вольным.
…«Да свершится воля народная». В этих словах не только тактика, но и программа. Пусть украинцы, белорусы, кубанцы, эстонцы, литовцы, латыши сами скажут, при том свободно, без принуждения, без навязанных им извне форм объединения или подчинения, как они мыслят для себя свое отношение не к большевистской, конечно, России — здесь возможна только форма отрицания — а к России возрожденной и демократической.
…Политические ошибки для многих сделали, однако, неприемлемым не одни слова, но и самый принцип федерации. Провозглашенный вовремя этот принцип, несомненно, был бы принят с энтузиазмом, теперь же в отношении отдельных национальностей он является уже не словом освобождения, а покушением на их права национальной свободы. После того, что пережито Россией, единственно свободная воля входивших в ее состав национальностей может послужить тем цементом, который окажется в состоянии связать то, что распалось в ходе последних лет.
Та стадия революции, когда искренним стремлением к федерации можно было привлечь к себе сердца, миновала безвозвратно. В истории изжитые и неиспользованные стадии не повторяются. Исходный пункт настоящего дня — не федерация, а конфедерация, не союзное государство, а союз государств. Искренне заключенный и искренне проведенный он может дать самые широкие результаты. Было бы жесточайшей ошибкой пропустить и этот момент, и теперь на найти в себе мужества и умения произнести нужные слова.
Только свободная и организованная воля народов может в настоящее время определить судьбу и свое отношение к России. Другого пути нет. И какова бы ни была эта воля, пойдет ли она в конечном счете на соединение или на окончательное отделение, те, кто на ней строит свои упования, заранее должны признать для себя эту волю священной.
… Для сторонников федерации, как и для противников ее в настоящий момент имеется одна общая задача — установление такого строя в своих странх, при котором народ сам мог бы решить вопрос о той или иной форме отношения к своим соседям. Основной предпосылкой этому служит утверждение фактической самостоятельности всех государственных новообразований, установление в них порядка и правового строя, при котором могли бы собраться местные учредительные собрания. Водворение в самой России такого строя, при котором этим государствам не пришлось бы жить в постоянном напряжении и боязни за свое существование, является поэтому чрезвычайно важным для всех новообразований. Путь к этому один — соглашение демократий, как русской, так и народов, борющихся за свое государственное бытие. В борьбе за свою и чужую свободу каждый народ обретет свободу себе и мир со своими соседями. Вопросы же формы взаимоотношений должны быть решены согласно волеизъявлению каждого народа в отдельности, в условиях полной самостоятельности.
Единый фронт народов против антинационального советизма. Большевизм и империализм
С двух сторон протягиваются к ним цепкие руки, одинаково сильные в зажиме, одинаково беспощадные. Руки царизма — руки большевизма.
Только совершенно искренняя взаимная помощь может спасти оба народа от новой катастрофы в то время, когда не ликвидирована еще катастрофа большевизма. В борьбе с этой последней не может быть национального деления.
…Русским Политическим Комитетом взят верный курс в национальной политике и…этот курс будет исторически оправдан…ибо по нашему убеждению вне правильной постановки национального вопроса мы не можем подойти успешно к делу возрождения России от ига, под которым она находится
Советская национальная политика полна тех же глубоких и нестерпимых противоречий, как и экономическая и социальная политика Советской Республики. С одной стороны большевиками был провозглашен принцип безусловного самоопределения всех народностей вплоть до отделения от России, а с другой стороны — преследование национальных движений никогда не доходило до таких форм, в какие оно вылилось в советском режиме. Теоретически в Советской России провозглашен принцип федерации, так что Российское государство именуется «федеративная республика», на бумаге существуют около 15 «свободных советских республик», входящих в состав России. Но фактически все эти «свободные» республики являются жалкой бутафорией, которая едва ли кого-нибудь может еще ввести в заблуждение. Национальные движения в Советской России так же подавлены, как подавлена всякая самостоятельная свободная мысль, как подавлена всякая независимая активность, частная инициатива — и этот гнет бесконечно превосходит все, что имело место в самые мрачные эпохи старого режима. Но мало того, что советский режим, осуществляя идеи III-го интернационала, подавляет всякие попытки к национальному освобождению, к национальной самобытности — он пытается играть на шовинистических чувствах, и в своей борьбе например с Украиной всячески раздувал шовинизм в красной армии. Советский режим, как в других отношениях, так и особенно в вопросах национальной политики, представляет «кривое зеркало» старого режима, есть своеобразный — грубый, шовинистический империализм наизнанку.
…Советская национальная политика есть самая циничная и недостойная игра, более отвратительная и более пагубная, чем гнет старого режима, который давил физически, но не растлевал народную душу. Советская национальная политика есть подлинный обман и надо только удивляться, как лживым словам, всей бутафории советской власти еще верят кое-где люди, глубоко преданные делу национального возрождения. Коммунизм ведь отрицает национальное движение в самом его существе, но и обратно: у коммунизма есть один настоящий и глубокий враг в системе исторических сил, действующих в современной Европе — это национальное сознание, национальное чувство. Лишь в нем без остатка растворяются и совершенно исчезают яды, которыми отравляет коммунизм — и истинной силой, которая когда-либо сокрушит коммунизм, будет национальное возрождение.
…На территории бывшей России все сильнее и сильнее разгораются национальные движения, и в этом нельзя не видеть начала оздоровления того могучего организма, который мы зовем «Россия». Да, в отдельных национальных движениях возрождаются не только отдельные народности, но и в них и через них возрождается Россия. Это не всегда сознают, часто не хотят сознавать вожди национальных движений, но логика исторического процесса непобедима и неустранима. Возрождение отдельных национальных государственных образований невозможно без возрождения всей России — поэтому пока существует советский строй в центральной России, до тех пор государственное и национальное развитие народов, обособившихся от России, совершенно невозможно. Еще недавно национальные движения развивались под знаком отделения от России, под знаком равнодушия к советской России. Тяжелый исторический опыт все более убеждает в том, что на этом пути невозможно свободное и творческое развитие народов, входивших ранее в состав России. Вот отчего повсюду начинают сознавать, что действительное освобождение, действительный национальный расцвет возможен лишь при возрождении России, при освобождении ее от советской тирании. Национальные движения ищут сближения с антибольшевистскими течениями — и этот сдвиг в политическом сознании национальных групп вместе с тем уклоном в сторону федерализма в русском народе и интеллигенции, о котором я упоминал раньше, и образуют почву для взаимного понимания и сближения, определяют пути национальной политики в России и русской политики в национальных группах.
Украинский вопрос
Большинство русских относится к украинскому вопросу с особой подозрительностью. Даже те, которые допускают право на самоопределение для Латвии, Эстонии, Грузии, отказывают в этом праве Украине. Мне пришлось слышать однажды: «Помилуйте, да ведь независимая Украин6а выстроит крепости на своей границе и будет защищать свой хлеб и свой сахар с оружием в руках». Эти неожиданные слова говорил военный. Другой раз я слышал следующие «соображения»: «Помилуйте, да зачем нам спешить с признанием независимости Украины? Ведь сами украинцы заявляют о своем желании находиться в составе России…»
Я не знаю, будут ли украинцы строить крепости на границах… Но я знаю, что одно из величайших завоеваний величайшей революции русской — утверждение права самоопределения народов.
Казачий, белорусский, сибирский вопросы
Люди, которые торжественно заявили и заявляют, что они борются за свободу, когда речь идет не только о свободе нашей, великороссов, но и свободе остальных народов, входивших в состав бывшей Российской империи, и в частности, и может быть, в особенности о свободе казачьей, не колеблясь ни на мгновение отрицают эту свободу.
Чем объяснить это вопиющее противоречие? Я спрашиваю: почему москвич имеет право на управление своей родиной, страною, а кубанец или донец лишен этого права? Я спрашиваю: почему москвич, имея право на управление своей родной страной, посягает еще на управление Кубанью и Доном? И я спрашиваю: почему кубанец или донец обязаны умереть за Москву?
Мне скажут: нет донцов, нет кубанцев, нет терцев, есть только русские люди. Казаки — те же великороссы, но отселившиеся «а окраины государства. Да, конечно, казаки такие же православные, говорящие на русском языке, русские люди, как и великороссы (не забудем, однако, что на Кубани есть немало казаков-украинцев). Но ведь у казачества свой особый уклад, свои особые нравы, своя история, свои законы. Но ведь казачество не покушается на Москву и не отрекается от Москвы. Но ведь казачество желает только одного — чтобы мы, великороссы, не вмешивались в его, казачьи, дела и не насиловали его, казачьей, воли. Я не сомневаюсь, что независимые Дон, Терек, Кубань найдут приемлемый, достойный и их, и Москвы, и выгодный для нас всех способ сожительства с свободной Великороссией. Но способ этот должен быть утвержден не принудительно, не вооруженной рукой, а добровольным и добросовестным соглашением.
…Когда (они) возражают против независимости Белоруссии, то (они) в виде аргумента приводят якобы отсутствие у белорусов национального языка: «Белорусский язык не язык, а наречие. Исковеркав русский прекрасный, могучий и свободный язык, вы получите белорусскую мову. Народ же, не имеющий национального языка, не может иметь претензии на государственное бытие». Этот аргумент не выдерживает критики. Донцы, кубанцы и терцы говорят в огромном своем большинстве по-русски. Однако вряд ли кто-либо может ныне серьезно спорить об их праве на независимость. Сибиряки — коренные великороссы. Однако Сибирь требует независимой от Москвы государственной жизни. Ясно, что и белорусы, языка которых кстати сказать не понимает москвич, имеют не менее прав на самоопределение, чем казачество или сибиряки.
… Белорусский народ не хуже нас понимает, что насущнейшие экономические и политические интересы связывают его с Москвой. Но белорусский народ желает сам распоряжаться судьбами своего государства, желает сам, добровольно, без чьего-либо понууждения заключить с нами союз, либо отвергнуть его, признать свою связь с Россией, либо отвергнуть ее. Это желание законно. Более того, это желание не противоречит ни идее Государственности Российской, ни правам народа великорусского. Российская Государственность не предполагает непременно формы единой и неделимой России, как не предполагает непременно формы федерации. Российская Государственность может быть мыслима и как союз отделившихся от России независимых ныне народов, свободно объединенных в Восточно-Европейские Соединенные Штаты. Что же касается прав народа великорусского, то в права эти не входит угнетение соседей.
Русское многообразие и единство
Ранняя Русь знала отдельные народоправства, областные культуры — и это уважение к самобытным культурам сохранилось в русском народе и интеллигенции до самого последнего времени.
…подлинное единство России определяется не внешним централистским однообразием, что распаявшаяся на ряд самостоятельных и свободных единиц Россия внутренне, духовно не утеряла своего единства, но найдя соответствуюшую государственную форму вновь выявит свое единство. Этот сдвиг в сторону «федерализма» (если можно этим словом охарактеризовать всю полноту фактов, которые я имею в виду) произошел в русском народе и его интеллигенции… Смысл этого перелома заключается в том, что чисто духовное, внутреннее понимание единства, которое всегда было основной творческой силой русской культуры, — что оно в наши дни решительно и окончательно освобождается от централистических и унификационных ассоциаций, которые были навязаны внешним ходом русского исторического процесса.
Будущее Восточной Европы, Соединенные Штаты, национальная Великороссия
Когда падут коммунисты, Восток Европы не будет представлять собой единого государства с границами бывшей Империи Российской. Восток Европы уже «расчленился» на свои составные части. Это законно. Думать иначе, протестовать против этого «расчленения», не считаясь с ним, как с реальным, и повторяю, законным фактом, могут только политические младенцы…
Что касается меня, то я не усматриваю в этом расчленении народного бедствия, я приветствую независимость каждого государства и вижу широкое поле для тяжкого и светлого, общими усилиями строительства будущего.
Восток Европы устроится, конечно, на началах общности экономических и политических интересовю В частности, перед независимой Украиной, как и перед заключенной в этнографические границы Россией-Великороссией, встанут сложнейшие государственные задачи. Не нам предугадывать, как и когда эти хадачи будут разрешены. Но уже и теперь до очевидности ясно, что в жизненных интересах и Украины, и России режит добровольное соглашение. Какое? Уния, т. е. Украинско-Русское Государство? Союз, т. е. военный и экономический договор? Конфедерация, т. е. Совместное политическое и экономическое преуспеяние России и независимых Украины, Белоруссии, казачьих земель? Или, наконец, Восток Европы в процессе медленного воссоздания своей разрушенной революцией хозяйственной мощи и своего уничтоженного международно-политического влияния свободно объединится в Славянские Соединенные Штаты по образу и подобию Великого Заатлантического Государства? Никому из нас, ни русским, ни украинцам, ни белорусам, ни казакам не дано ныне ответи ть на этот вопрос. Довлеет дневи злоба его. Нам дано, нам предстоит разрушить существующий с позволения сказать «государственный строй» и низвергнуть власть коммунистов. А воссоздавать будут дети наши. Они воссоздадут согласно воле народа. Пока же уразумеем простейшую истину: каждый народ свободен и каждый народ имеет право на свое особенное место под солнцем.
…В Восточной Европе живут разные, однако, крепко связанные общностью политических и экономических интересов народы: великороссы, украинцы, белорусы, эстонцы, латыши, грузины и т. д. Народы эти могут и должны мирно сожительствовать между собой и даже объединиться в единый союз. Но союз этот — будущая Россия, будущее Русско-Украинско-Белорусское, будущее Славянское Государство, будущие Соединенные Штаты Востока Европы — может быть построен лишь на признании права на самоопределение народов, то есть, на утверждении свободы. Но союз этот может осуществиться лишь на началах равноправного, вполне свободного договора. Кто явится объединяющим центром — Москва, Киев, Варшава — покажет будущее, ибо только в будущем Москва, Киев, Варшава смогут разработать свои естественные, бесчисленные богатства, развить свои производительные неистощимые силы, укрепить свою неисчерпаемую культурную мощь.
Читать : Сборник статей Русского Политического Комитета и газета «Великоросс»