
Некоторые оппоненты считают меня национально-историческим нигилистом на том основании, что я не вижу точки опоры ни в одном периоде русской и российской государственности, и поэтому не являюсь сторонником идей национально-исторической реставрации, будь то советизма, дореволюционной России, допетровской Московии или доордынской Руси.
Это, действительно, так, но здесь требуется пояснить кое что важное.
Да, я считаю, что односторонняя опора ни на один из этих периодов не годится для решения задач настоящего и строительства будущего. Что же касается прохановского дискурса «бело-красного примирения», который взят на вооружение нынешним режимом, его порок я вижу не в самой попытке интеграции белого и красного наследий, а в том, что они вплетены в моно- дискурс «исторической России», который я считаю тупиковым, учитывая то, к чему эта историческая Россия в итоге пришла.
Иначе говоря, проблему я вижу в первую очередь в моно-дискурсе «исторической России», будь он сменовеховский, белый, московитский или антиордынский.
Что же я вижу в качестве альтернативы этому? Ответ на этот вопрос, на мой взгляд, нужно разделить на две части.
- Если говорить о нынешнем моменте, то так как нам противостоит то, что само позиционирует себя как «историческая Россия» (напомню, этот термин использовал Путин), я не вижу смысла доказывать, что это не так, тем более, что выводы из этого в духе «историческая Россия не это, а то, и давайте его восстановим», ни к чему не приведут. Нечего восстанавливать, а то, что можно было интегрировать, нынешняя система и так интегрировала в себя.
И так, как нам противостоит интегрально-государственнические реальность и идеология, единственной альтернативой им может быть только симметричный интегрально-антисистемный дискурс.
Иначе говоря, так как у нас нет возможности для решения наших задач опираться на опыт строителей, точнее, это неэффективно, нам надо опираться на опыт разрушителей и любых проявлений внутреннего сопротивления.
Идет ли речь о Новгородской республике, сопротивлявшейся Москве, «жидовствующих», Курбском и антисамодержавном московского боярстве, староверах, Булавине, Разине и Пугачеве, Герцене и Бакунине, эсерах и большевиках, красной эмиграции или белой эмиграции, коммунистических пораженцах или антикоммунистических пораженцах — на метаисторическом уровне все это является ничем иным как вехами сопротивления единому в разных проявлениях Левиафану — «исторической России».
И в этом смысле совершенно непринципиально, за что выступали те или иные представители этого сопротивления — важно, против чего они выступали, как они это делали, и что у нас, антисистемных русских, есть давняя и славная история такого противостояния.
- Однако ломать не строить, и что если завтра удалось бы победить? На что нужно было бы опираться тогда, если в ходе борьбы мы сами отвергли все эти периоды русской государственности?
Ответ таков — на всю их совокупность, но не в моноцентричной, как у государственников-сменовеховцев, а в полицентричнойперспективе.
Иначе говоря, мы принимаем все проявления своей истории, но не в качестве актуальных мифов, которые должны продолжать работать в своем первоначальном (или приписанном им) виде, но в качестве актуально- умершего и благодаря этому превратившегося в нейтральное историческое наследие.
К примеру, Сталин и победа в Великой войне? Да, но это не значит, что их надо рассматривать как политические актуальное, противостоя тем, кто выступает против этого и поддерживает другой исторический нарратив. Так же, и Власов, Краснов, Воскобойников с Каминским — да, и их логика имеет право на существование, но из этого не должно следовать обливание грязью советских воинов.
Красные в гражданской войне? Великая история. Белые? Тоже великая история. Но из этого не следует, ни того, что надо возводить на пъедестал одних против других, ни того, что надо пытаться примирить их на платформе сменовеховства.
Анархисты, кронштадские моряки — та же история. Унгерн? Великая личность. Троцкий? То же самое.
Маннергейм — воевал против России, отколол от России кусок территории и создал независимую Финляндию? Круто, но его, русского офицера, подготовила к этому сама Российская империя. То же и Скоропадский, который пытался быть гетманом Украины, такой же воспитанник русской военно-аристократической касты, пытавшийся применить ее школу на новом витке истории.
Бакунин — круто, один из лучших идеологов анархизма — наш. Леонтьев — круто, один из лучших идеологов монархизма наш.
Русские никонианцы и русские староверы, русские протестанты и русские католики, русские секты и русские мусульмане, белые, красные, зеленые, левые и правые, охранители и революционеры, имперцы и сепаратисты, оборонцы и пораженцы — все наше, все берем себе. Но только в качестве наследия, в качестве истории, а не в качестве того, что обязательно и для всех должно быть актуально сегодня так, как это было тогда.
А еще принимаем историю всех государств и народов на этой территории — русских княжеств и татарских ханств, Литвы и Московии, сечей, эмиратов, республик, штатов. Они воевали друг против друга? Да. Так почтим же их память — все вместе и каждый в отдельности того, что ему дорого, а потом предадим это истории.
А еще расширим ее до истории переселения и переплетения народов. Славяне? Замечательно. Тюрки? Ничем не хуже. Финно-угры? Куда мы без них. Балты? Тоже наше. А также все археологические культуры, все, что было на этой территории — принимаем все и не устраиваем разборок на тему, что лучше, что хуже и что чье.
Но на какой платформе все это можно было бы совместить в настоящем? На платформе развития. На платформе зрелости. На платформе многомерного видения и признания многообразия, не только в прошлом, но и в настоящем.
И, конечно, для этого требовалась бы какая-то социально-политическая база, которая всеми участниками нового общественного договора, вне зависимости от того, с какой конкретной исторической линией они себя больше ассоциируют, осознавалась бы как ценностная. Как Конституция у американцев, например.
Все это было бы возможно только при этом условии — если бы мертвые были оставлены мертвым, а у живых появились бы перспективы для жизни и развития, в котором хватило бы места всем — вместе и каждому в своей нише.
Пока этого нет и если этого не будет вообще, нам остается только раскладывать и складывать пазлы на личностном и действенно-групповом уровне. А вдохновение для сопротивления черпать в его истории.
2013 год