Монархия могла бы стать для Российской Империи успешным аналогом того, чем для СССР стала КПСС, и наоборот, КПСС стала исторически нежизнеспособным (как показал практический опыт) аналогом того, чем могла бы стать, но не стала российская монархия.
Поясню свою мысль. Монархии можно условно разделить на национальные и наднациональные.
Российская монархия никогда не была национальной, даже в Московской Руси,что бы там ни фантазировали по этому поводу славянофилы, Солоневич и Ко. Даже если отбрасывать как недостоверное свидетельство Флетчера о том, как Иван Грозный говорил «мои русские — все воры» и на его недоуменный вопрос «а как же вы?» отвечал: «а я — не русский, мы — немцы», в любом случае свои право на царство он обосновывал возведением генеалогии к кесарю Августу, династическими соображениями, религиозными соображениями, но не тем, что он вождь русского народа.
После того, как политика Ивана IV и Годунова обвалила страну в Смуту, ее восстановила снизу та сила, которая вполне выглядела как Нация — военная аристократия, третье сословие, черный люд. Земский Собор, избирающий Царя, Боярская Дума — они вполне могли бы создать то, что Солоневич называл «народной монархией», имея в виду монархию национальную. Но смертельный удар по всему этому нанес отнюдь не Петр — он просто сделал контрольный выстрел, а уже Алексей Михайлович со своей государственной церковной реформацией. Никоновские реформы были переломом хребта юной, незрелой, не успевшей встать на ноги буржуазно-пуританской нации и разрывом монархии с ней в пользу огосударствленного, царского народа, который создается сверху, с окончательным закрепощением большей его части и скорой расправой с родовой боярской аристократией с ее заменой на бесправное служивое сословие.
Ну да ладно, проехали этот период, тем более, что в Империи, окончательно сформированной при Петре на костях несостоявшегося национального государства, династия Романовых ненадолго пережила раздавленную ей великорусскую нацию — уже начиная с Петра III, то есть, второй половины XVIII века, под их имененем Россию реально возглавляет новая династия, Голштейн-Готторпская, ветвь Ольденбургской.
Так вот, к началу XX века главным активом Империи, крюком на котором она держалась, была именно эта наднациональная правящая династия, а не русский народ, как наивно и ошибочно считают многие, который все еще не понимал ни своих сущности и состава, ни своей роли в этой Империи и продолжал искать их, как это делали к тому моменту и другие ее народы.
Император всероссийский, помимо многочисленных его титулов, охватывающих собственно русские земли, был еще и царь Казанский, царь Астраханский, царь Польский, царь Грузинский; государь Литовский и Финляндский; князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский; государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель, государь Туркестанский; наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский.
А теперь вернемся к моей мысли. Я периодически говорю о том, что главной прорывной технологией коммунистов был интернационализм, сущность которого до сих пор мало кто понимает. Настоящий политический, революционный интернационализм это не про «несть ни эллина, ни иудея», не про то, что нации не нужны, мешают и их надо отбросить, а про то, что разные нации надо поставить на службу единому наднациональному проекту и вмонтировать их в качестве структурных единиц в его политическое тело.
«Национальное по форме и социалистическое по содержанию» это была формула, которая позволила коммунистам взять под свой контроль объективно стоявшее на повестке дня нациестроительство. Не они его придумали и не они его начали, как считают аутисты, которые до сих пор продолжают твердить, что коммунисты разделили «единую-неделимую Россию» на «искусственные национальные образования», заложив тем самым под нее мину замедленного действия.
Лол — в этой «единой-неделимой России» русских было меньше половины, буйно цвели десятки разных национальных движений, которые прорвало, как только в столице Империи произошла еще Февральская революция. Коммунисты сумели произвести селекцию этих национальных движений, оставив и возглавив то национальное по форме, что приняло социалистическое содержание.
А теперь вопрос — почему же раньше них этого не сделала сама российская монархия? Почему царь польский, царь грузинский, государь Литовский и Финляндский; князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский; государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель не возглавил и не направил в нужное русло национальное строительство соответствующих народов?
Как коммунисты создавали свои республиканские компартии, обкомы и т.д. из лояльных себе кадров, так ничего не мешало и наднациональной по своему характеру российской императорской династии создавать национальные политические органы во главе с лояльной ей и интегрированной в российское дворянство местной аристократией, которые в свою очередь могли бы образовать при Императоре некий Имперский Совет — аналог Палаты Лордов и Совета Федерации в одном лице.
Российская монархия по своему статусу имела потенциал, позволяющий ей реализовать программу и буржуазно-демократических преобразований (конституционная монархия), и нациестроительства (Российское Содружество Наций по аналогии с Британским), и даже частично-социалистических, как предлагали консервативные народники (народники, ставшие консерваторами, прото-фашистами) вроде Тихомирова, Зубатова или даже анархиста Бакунина, который, было дело, призывал царя созвать Земский Собор.
Однако «Романовы» противопоставили себя всем этим историческим задачам, вместо этого влетев в мировую войну, похоронившую и их, и Империю. Им было мало страны в границах не просто будущего СССР, но еще и Польши с Финляндией, с которой они и без того не знали, что делать — они хотели еще Босфор и Дарданелы, габсбургских славян, Персии, Манжурии, совершенно не понимая, что не соответствуют миру, формирующемуся у них на глазах.
Коммунисты ему не просто соответствовали — они выступали с опережающей повесткой. Их изначальная модель Коминтерна имела поистине глобалистский потенциал, не ограничиваясь границами бывшей Российской империи, почти воссозданной в форме СССР. Однако в этом было и их слабое место — все было замкнуто на идеократическо-утопический проект, и когда он выявил свою несостоятельность, лишилось смысла.
Российская монархия же имела органический потенциал в виде почвы и в то же время в виде интегрированности в глобальный аристократический клуб по династической линии. Обнулить такой потенциал — надо было очень постараться. Постарались, получилось.
24.11.18
